В отступающей армии много храбрецов и много отличных тактиков, отлично освоена маскировка… Но невидимая печать поражения лежит на ней и очень сложно увлечь ее наступательным порывом.
Раньше я очень переживал по поводу культурного разрыва между поколениями, к которым принадлежали идеологи и деятели "Ревущих 90-х" и нынешними генерациями. Мне казалось, что это разрыв навсегда оставляет на пепелище истории традицию российского освободительного движения и новые заново обвыкают в условиях двоемыслия, конформизма и диктата. Сейчас я все более убеждаюсь в своей ошибке и полагаю, что этот разрыв — залог нового, куда более успешного, чем предыдущий, рывка к демократии.
Идеологи и кумиры деятелей 90-х — это интеллигенты-шестидесятники, "поколение XX партсъезда"*. Они вдохновлялись русским Серебряным веком (1905—1918), книгами и мемуарами послереволюционных и недавних эмигрантов, а также творчеством "внутренних эмигрантов" — диссидентов, "лагерной прозой". Очень важную роль сыграли литераторы, историки, режиссеры, художники, которые свой пафос сопротивления деспотии передавали через произведения, критикующие фашизм, инквизицию, королевский и царский деспотизм, жандармский произвол, различные хунты… Они внушили любовь к свободе и ненависть к бесправию, лжи и цензуре. И эти чувства вдохновили революционный порыв 1989—92 годов.
Но все духовные кумиры поколения Четвертой Русской революции имели опыт духовного и политического поражения.
Большевики победили вождей Февраля и Белое движение. Потерпела поражение "Оттепель". Прекраснодушные сторонники "демократического социализма" в среде инакомыслящих пали жертвой идейного натиска православных неомонархистов и праволиберальных поклонников Пиночета и тэтчеризма**.
Шестидесятническая и диссидентская культуры были очаровательны. Они очень легко победили в соревновании за умы и сердца монстров соцреализма. Непрерывные исторические поражения выработали особую этику благородной жертвенности или почти столь же благородного отступления, компромисса. Даже "оборотничество" в популярнейшем штирлицовом стиле (сверху партийный философ, а внутри прогрессист и даже умеренный антисоветчик) обрело свой неповторимый шарм. Но это все было пронизано поражением. Их канувшие в небытие оппоненты — занудные и косноязычные соцреалисты, как ни странно, представляли традицию победителей. Они вещали от лица титанов, выигравших две Гражданские войны (вторая — коллективизация) и одну Мировую, застроивших Сибирь ГЭСами и "голубыми городами", словом, схвативших бога за бороду. Их герои могли все. А культура, сделавшая культом по-японски утонченное переживание поражения, оттолкнула брутальных воспевателей победителей.
Печать поражения сработала против формальных победителей Августа 1991. Интеллигенция не смогла перенести то, что вместо нее — чудесной и многострадальной — социальное лидерство заполучили нувориши и перекрасившиеся в реформаторов номенклатурщики, и многократно прокляла Август — единственный за полтора столетия исторический успех отечественной либеральной интеллигенции.
Привыкшие к неизбежности поражения, а значит, мудрости отступления, демократические силы сперва уступили власть ельцинскому харизматическому авторитаризму, а затем капитулировали перед путинизмом.
Конец литературоцентрической традиции стал разрывом и с культурой поражения. Герои Болотной, Триумфальной и Гостиного двора подпитываются совершенно из других духовных источников.
Левые (в западном понимании этого слова) чувствуют себя частью мощного и успешного мирового левого движения с его победоносным Маем 1968, с его миллионными антиглобалистскими акциями, с его "Оккупаями".
Правые русские националисты вообще только вышли на арену истории в качестве оппозиции, и их традиция еще не обременена унизительными поражениями и сокрушительными разгромами.
Либеральное и социал-демократическое направление в протестном движении так же, как и левые, напрямую связывают себя с западно-европейской или американской демократической традицией. Они не желают быть наследниками проигранного Августа и очень ревнивы к "старым господам", реликтам героической ельцинской эпохи, и категорически отказываются наливать молодое вино в ветхие меха***.
Поколение Пятой Русской революции воспитано не книгами, но русским роком. Они совершают свои подвиги и свои ошибки здесь и сейчас. Но на их счету нет ни одного поражения, ни одного отступления.
* Приходится напоминать, что на этом съезде КПСС в феврале 1956 Хрущев фактически объявил Сталина врагом "честных коммунистов", и столкновение двух коммунистических мифов дало возможность для грандиозного рывка к личной и духовной свободе, став для подданных социалистического лагеря подобием эпохи Возрождения и Реформации в миниатюре.
** Английский премьер (1979—1990) баронесса Маргарет Тэтчер стала знаменем Неоконсервативной революции 80-х.
*** Кожаный мешок для переноски жидкостей.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
