Мне хочется обратить внимание радикального крыла протестного движения (понятие "оппозиция" куда шире) на некое противоречие в главных установках его представителей.
Первая из них: цель перемен — полный и решительный демонтаж режима. Вторая — новая система не будет иметь признаков централизованной персональной власти.
Если сбудется "самый главный кошмар" радикалов — путинизм падет в результате внутреннего заговора, и на смену ему придет власть "мягких путинцев", "старых ельцинцев", а в целом финансовых кругов, то никаких излишних централизаций власти не будет. Для борьбы с нежелающим "возвращаться в стойло быдлом" будет подобран какой-нибудь "железный" министр или "кровавые" генералы, как это было при святом и равноапостольном демократическом светоче Эберте (первом президенте Веймарской Германии), когда всю грязную работу делали социал-демократические генералы Носке и фон Секст. Вновь же наученная примером Путина сугубо остерегаться автократии, русская элита предпочтет ослабленную центральную власть, называемую для приличия "парламентской демократией" (на прошлом витке исторической эволюции ее называли "коллективным руководством ЦК КПСС").
Однако при радикальном сценарии, "диалектически" снимающем не только путинизм, но и олигархию, власть может быть сменена только мощным низовым радикальным движением.
Возможно, это произойдет в результате эскалации протестов после умеренного варианта смены режима (якобинский вариант). И вот дальнейшая конфигурация политического устройства будет зависеть лишь от того, захочет лишь вождь победившего популистского движения быть президентом (и тогда медиа дружно возопят, что высшая демократия — это когда президент лично берет на себя руководство кабинетом) или премьером (тогда, естественно, высшей демократией будет названо разделение постов — с более почетным, чем правящим, президентом, избираемым парламентом).
Кстати, такой вариант мог реализоваться в России, проживи Сахаров лишнюю пару лет: академик Сахаров — глава государства, Ельцин — глава правительства, опирающийся на демократическую партию.
Впрочем, потенциал такого варианта был в том, что президент Ельцин стремился избавиться от приведшего его к власти массового движения, делая ставку на административные рычаги, а премьер Ельцин очень нуждался бы в сильной партии, обеспечивающей ему большинство, и не чурался бы "ДемРоссии".
Но возможность, не реализованная на одном общественном этапе, скорее всего, сбудется при его историческом повторе.
Поэтому радикальный сценарий перемен неизбежно предполагает появление сильной исполнительной власти.
Очевидно, что ни охваченные паникой перед лицом волн люстраций судьи, ни мозаичный постреволюционный парламент не смогут сбалансировать вождя, оказавшегося во главе новой исполнительной власти. Тем более ничего не будут значить конституционные параграфы, не подкрепленные политической силой.
Возможный институт, способный сдержать постреволюционный авторитаризм, представляется мне в виде некоего Временного Высшего революционного совета. В его функции могли бы входить контроль над проведением демократических реформ и контроль над люстрацией. Полномочия такого экстраординарного органа были бы четко ограничены, например до момента начала работы второго созыва нового парламента (если считать Учредительное собрание "нулевым" созывом) и убывать строго по определенному графику.
Прообразом такого Революционного совета я вижу Координационный совет оппозиции. Многие связанные с ним опасения были вызваны тем, что в его избрании видели механизм "коронования" Алексея Навального. Но уже ясно, что этот Совет, напротив, будет сдерживать Навального, поскольку будет состоять из самостоятельных личностей, в своем большинстве к Алексею Анатольевичу относящиеся либо настороженно, либо скептически. Тем более что Навальный, несмотря на популярность, свою "партию" за прошедший год так и не сколотил, оставаясь лишь "господином рейтингом".
Вы можете оставить свои комментарии здесь
